Чуть больше суток понадобилось огню, чтобы уничтожить не только домашний скарб императорской семьи, но и бесценные шедевры живописи, скульптуры, а также важные документы, касающиеся расследования дела декабристов. Некоторые современники не без оснований считали, что косвенно в трагедии виновен сам Николай I.

В 1833 году государь повелел Огюсту Монферрану перестроить Фельдмаршальский и Петровский залы Зимнего дворца. Архитектор выполнил приказ, устроив в помещениях фальшивые стены. Между ними и каменной кладкой остались пустые пространства, где прятались печные трубы. Это инженерное решение и сыграло в декабре 1837 года роковую роль.

Впервые запах гари почуяли в полуподвальном помещении, где ночевали дровоносы. Чтобы морозными ночами помещение не выстужалось, они затыкали трубу рогожей. В ходе проверки выяснилось, что тряпка провалилась в дымоход и загорелась. Источник огня быстро потушили и забыли о происшествии. Николаю I ничего не сообщили, посчитав инцидент незначительным.

Однако через несколько дней паленым запахло уже в Фельдмаршальском зале. Прибывшие на место пожарные обнаружили, струйки дыма, пробивающиеся из-под плинтуса, и решили разобрать паркет. Первый же удар ломом высвободил сильнейшее пламя, которое быстро охватило ковры и гардины.

В это время император с супругой находился в Большом театре. Узнав о происшествии, немедленно прибыл ко дворцу. На месте он обнаружил, что в комнатах клубится дым, а внутри на ощупь передвигаются солдаты. Правитель приказал разбить окна, чтобы людям было легче дышать. Однако почуяв приток воздуха, пожар вспыхнул еще сильнее и по деревянным перекрытиям «побежал» дальше.

К полуночи стало понятно, что спасти величественное здание не получится. Тогда самодержец приказал защищать от стихии Эрмитаж, где хранилась богатая коллекция произведений искусства. Параллельно собравшимся на площади зевакам разрешили пройти во дворец, чтобы вынести на улицу мебель, посуду, одежду в общем все, до чего еще не добрался огонь. Гора на площади росла. На ее вершине кто-то разместил клетку с попугаем. По рассказам свидетелей, обезумевшая от дыма, холода и криков людей птица периодически вопила на всю площадь: «Добрррый вечеррр!»

Пожар продолжался в общей сложности 30 часов. От Зимнего дворца остался лишь обугленный остов, а вот Эрмитаж отстоять удалось.
Расследование происшествия началось уже 18 декабря по приказу шефа жандармов Александра Бенкендорфа. Через неделю назвали виновных. Таковыми объявили слуг, которые заткнули дыру в дымоходе рогожей.

Свое собственное расследование вела гофинтендантская контора дворца, отвечавшая за безопасность здания. Сотрудники ведомства в своих докладах указали, что в трагедии виновна бригада, перестраивавшая Фельдмаршальский зал. Однако ни одна фамилия в заключении интендантов не звучала. Все дело в том, что ремонтом в помещении занимался любимый архитектор правителя Огюст Монферран. Николай I, мнивший себя знатоком строительного дела, самолично поставил под чертежами мастера резолюцию: «Делать по сему».

Создатель Исаакиевского собора и Александровской колонны годом позже писал своему другу князю Потемкину: «Не знаю, что я могу иметь общего с пожаром. Пять лет назад я закончил Фельдмаршальский зал. Комиссия приказала завершить в пять месяцев то, на что во всякой другой стране потребовалось бы пять лет. Дешевизна и короткие сроки, которые были даны, заставили избрать деревянные конструкции, оказав им предпочтение перед другими…»

Ровно два года потребовалось, чтобы восстановить Зимний дворец. Перекрытия на этот раз были выполнены из металла. Освятили обновленное здание 17 декабря 1839 года.